На заработках - Страница 2

— Господинъ хозяинъ я тебѣ буду, а не землякъ! поправилъ ее хозяинъ. — Какой я тебѣ землякъ, коли вы боровичскія, а я ростовскій? Ну, такъ вотъ: работа наша съ зари до зари… Свѣтлыя ночи будутъ — такъ въ восемь часовъ вечера кончать будемъ, а требуется поливка, такъ ужъ и до девяти вечера… И изъ-за этого чтобъ ужъ предъ хозяиномъ не брыкаться. Воскресенье у васъ день на себя, потому праздникъ, но ежели въ засуху поливка, то ужъ безъ поливки нельзя. А за поливку въ праздникъ за полдня считаемъ.

— Да ужъ это само собой, ступня не золотая, — откликнулась одна изъ женщинъ.

— Всѣ вы вначалѣ ступню-то не цѣните, а потомъ сейчасъ и носъ задирать, я васъ знаю.

— Харчи-то, хозяинъ, у васъ какъ?

— Харчь у насъ хорошій. Въ постный день варево со сняткомъ, хлѣба въ волю; по праздникамъ — каша, постнаго масла лей сколько хочешь; въ скоромные дни буженину варимъ въ щахъ и къ кашѣ сало.

— А чай? Чаемъ поите?

— Вишь какая чайница! Чай у насъ два раза въ день. Утромъ поимъ и въ пять часовъ поимъ. Чаемъ хоть облейся. Сыта будешь.

— Ну, а ряда-то, ряда-то какая, господинъ хозяинъ? — допытывались женщины.

— Обижать васъ не хочу, потому цѣнъ на бабу покуда еще нѣтъ, будемъ такъ говорить, не понаѣхала еще сюда вся-то баба… Пятнадцать копѣекъ въ день — вотъ какая цѣна, ну, а упадетъ цѣна — такъ ужъ не прогнѣвайтесь…

Женщины задумались.

— Пятнадцать копѣекъ… Ой, дешево! Да какъ-же это пятнадцать-то копѣекъ? Вѣдь это, стало быть, всего… четыре съ полтиной въ мѣсяцъ!? — заговорили онѣ.

— Меньше. Потому по праздникамъ весной работы нѣтъ, далъ отвѣтъ хозяинъ.

— Господи Іисусе! Да вѣдь это за лѣто и на паспортъ и на дорогу не скопишь!

— Зато сама сыта будешь. На нашихъ харчахъ тѣло живо нагуляешь. У насъ на счетъ харчей хорошо. Ахъ, да… Первыя ваши деньги пойдутъ не на руки вамъ, а на прописку паспортовъ и на больничныя. Здѣсь вѣдь Питеръ, здѣсь прописаться надо и рубль больничныхъ уплатить.

Женщины переглянулись.

— Сестрицы, такъ какъ-же это такъ? Неужто за пятіалтынный?

— А ужъ какъ знаете. Вонъ спросите у тѣхъ бабъ, — отвѣчалъ хозяинъ, кивая на парники. — Онѣ также по этой цѣнѣ работаютъ.

— Ты-бы хоть по двугривенничку, господинъ хозяинъ?..

— Будетъ цѣна на бабу двугривенный — я и за двугривеннымъ не постою, но не можетъ этого нонче быть, потому голодуха.

— А къ Троицѣ платковъ дарить не будешь? — спросила одна изъ женщинъ. — У насъ бабы ходили въ Питеръ, такъ имъ по городамъ къ Троицыну дню по платку…

— То за лѣтнюю ряду, то съ Благовѣщенья по Покровъ и по книжкѣ ежели, а я васъ поденно ряжу, потому лѣтней ряды нонѣ не будетъ. Какіе нонѣ платки!

Женщины колебались.

— Ну, подумайте, пошушукайтесь промежъ себя, а я въ избу чай пить пойду. Потомъ скажете, на чемъ рѣшили, — сказалъ хозяинъ и направился въ избу.

Бабы остались на огородѣ и стали шептаться.

II

— На второмъ огородѣ, дѣвоньки, по пятнадцати копѣекъ въ день… По пятнадцати копѣекъ… Ужъ это что-то больно дешево… начала, покачивая головой, женщина постарше, у которой совсѣмъ отсутствовали брови.

— Пронюхали, что повсюду голодуха — вотъ и стачались, вотъ и прижимаютъ, — отвѣчала вторая пожилая женщина, но съ густыми бровями.

— Какъ-же Акулина-то лѣтось по восьми съ полтиной въ мѣсяцъ на огородѣ жила?! — дивилась молодая женщина съ необычайно развитой грудью.

— Такъ вѣдь то было лѣтось, когда кормы были, а теперича цѣны другія.

— Бѣда! — покрутила опять головой безбровая женщина. — Неужто-же за пятнадцать копѣекъ оставаться? Вѣдь это что-же… Вѣдь это помирать… Да онъ вонъ еще что говоритъ… Хозяинъ-то то есть… Онъ говоритъ, что первыя деньги пойдутъ на прописку паспорта да на больницу.

— А на прописку да на больницу-то много-ль надоть? — спросила совсѣмъ молоденькая женщина, курносая и съ выбившеюся изъ-подъ платка бѣлокурою прядью волосъ. — Сколько денегъ-то?

— А намъ почемъ-же знать! Мы также, какъ и ты, въ первый разъ въ Питерѣ,- отвѣчала женщина съ густыми бровями. — Надо будетъ вонъ тѣхъ бабъ поспрошать, что около парниковъ копошатся.

Нерѣшительнымъ шагомъ женщины прошли къ парникамъ, въ которыхъ, присѣвъ на корточкахъ, выпалывали сорную траву другія женщины.

— Порядились, что-ли? встрѣтила вопросомъ одна изъ женщинъ у парниковъ новопришедшихъ женщинъ.

— Да какъ рядиться, умница, коли по пятнадцати копѣекъ въ день даетъ, — сказала безбровая женщина,

— Цѣны такія. Мы ужъ тоже совались, да нигдѣ не берутъ. Работы на огородахъ вѣдь еще не начались. Только тамъ и работаютъ, гдѣ парники, а вѣдь парники-то не на каждомъ огородѣ.

— Вы, умница, новоладожскія?

— Новоладожскія.

— Бывалыя въ Питерѣ-то?

— Бывалыя. Кажиный годъ по веснѣ въ Питеръ ходимъ.

— Такъ неужто по пятнадцати копѣекъ подрядившись?

— По пятнадцати, а только съ хозяйской баней. По субботамъ у насъ отъ хозяина восемь копѣекъ на баню… Такъ и вы уговаривайтесь. Здѣсь вѣдь не то что въ деревнѣ, даромъ никуда не пустятъ попариться, а вездѣ надо платить деньги. Пять копѣекъ баня-то стоитъ, ну, да мыло, вѣникъ.

— Неужто и вѣникъ купить нужно?! — удивленно воскликнула молоденькая женщина.

— А ты думала какъ! Вѣникъ копѣйка, а то и двѣ. Здѣсь за все плата. Питеръ городъ дорогой.

— А вотъ у насъ въ деревнѣ пошелъ въ лѣсъ, наломалъ…

— А здѣсь за поломку-то по шеѣ накостыляютъ. Да и некуда идти ломать, потому лѣсовъ по близости нѣтъ.

— Ну, у сосѣдей попросить.

— Молчи, Аришка! Ну, что зря брешешь! оборвала курносую женщину безбровая и спросила женщинъ копошившихся у парниковъ:- Вы замужнія будете или дѣвушки?