На заработках - Страница 33

— Погоди котомку-то брать! Еще вѣдь чаемъ будутъ поить за пятакъ-то, остановила ее Лукерья.

— Чаемъ? Ахъ, милая! Да какъ здѣсь хорошо-то, Съ вечера щи, каждому свое отдѣльное мѣсто, чтобы спать; да еще по утру чаемъ поятъ. Вѣдь эта просто рай красный! Арина, слышишь? Еще чаемъ поить насъ будутъ.

— Ну, что-жъ, попьемъ, отвѣчала та.

— Пойдемте, товарки, чай пить, пойдемте. — приглашала Лукерья другихъ деревенскихъ женщинъ.

— А коли чай пить, то надо, стало быть, и помолиться предъ вкушаніемъ, — сказала Акулина, осмотрѣла углы комнаты, нашла образъ и стала креститься.

Крестилась и Арина. Другія деревенскія женщины, глядя на нихъ, тоже крестились. Троекратно наскоро перекрестилась и Лукерья.

Черезъ пять минутъ всѣ ночлежницы пили чай въ кухнѣ изъ глиняныхъ кружекъ. На этотъ разъ въ кухнѣ вмѣстѣ съ женщинами были и мужчины.

Чай пили также кто сидя, а кто стоя, такъ какъ про всѣхъ мѣста для сидѣнья не было. Акулина опять начала умиляться на порядки ночлежнаго дома.

— Ахъ, милыя, какъ здѣсь чудесно-то! Да кабы всегда такъ жить, такъ и умирать не надо! — говорила она. — Главное, что каждому своя коечка на ночлегъ. А мы вонъ на огородѣ работали день, такъ ночевка-то на полу въ повалку, да полъ-то сырой, холодный. Вчера тоже спали на полу у хозяйки, такъ мужики чуть насъ не задавили, по намъ ногами ступавши. Аришѣ на руку наступили, такъ у ней весь день вчера рука ныла. Хорошо, очень чудесно здѣсь.

— Ну, а ужъ у тряпичника работать будемъ, такъ такого ночлега не будетъ, сказала Лукерья и опять заторопила товарокъ. — Сбирайтесь, бабы, сбирайтесь скорѣй на тряпичный-то дворъ. Нельзя прохлаждаться.

Демянскія женщины, а также Акулина и Арина потянулись въ ночлежную надѣвать на себя котомки. Спустя нѣсколько минутъ, онѣ гурьбой выходили на улицу.

— Подай Боже, чтобы всѣхъ насъ взяли тамъ на работу. А то какъ будетъ обидно, ежели ни съ чѣмъ-то съ этого тряпичнаго двора уйти придется, говорила какая-то баба.

— Будетъ работа, будетъ. Тамъ только дешево ужъ очень платятъ, а работа всегда про всѣхъ найдется, утѣшала ее Лукерья.

XXVII

Толпа деревенскихъ женщинъ подъ предводительствомъ Лукерьи двигалась на тряпичный дворъ, на Петербургскую сторону, направляясь къ Троицкому мосту. Уличное движеніе только еще начиналось. Попадались плотники съ топорами за поясомъ и съ пилами на плечахъ, идущіе на работу, штукатуры въ картузахъ и сапогахъ, забрызганныхъ растворомъ извести, каменьщики-кладчики и другіе мастеровые. Утро было теплое, ясное, обѣщающее хорошій день. Пройдя версты съ три, женщины стали освѣдомляться у Лукерьи, далеко-ли еще идти.

— Что вы, матери! И половины дороги еще не прошли, отвѣчала та. — До Троицкаго моста столько еще идти, сколько шли, да отъ Троицкаго-то моста нужно колесить, да колесить.

— Въ такомъ разѣ чего-жъ намъ зря сапоги-то топтать! Лучше разуться и идти босикомъ, раздалось среди демянскихъ женщинъ.

— Конечно-же лучше разуться. Сапоги-то еще пригодятся, а сегодня и безъ нихъ тепло, поддержали другіе голоса и нѣсколько женщинъ, присѣвъ на возвышенный тротуаръ и спустивъ ноги на мостовую, стали разуваться.

Разулись и Акулина съ Ариной. Лукерья не разувалась. Она посмотрѣла на свой рваные сапоги и съ усмѣшкой сказала:

— Ну, а у меня таковскіе, что ихъ жалѣть нечего. Скори и сами съ ногъ свалятся.

Женщины перекинули сапоги и чулки черезъ плечи и опять отправились въ путь.

Близь Невскаго проспекта у нѣкоторыхъ женщинъ явилось сомнѣніе относительно тряпичнаго двора и онѣ стали шушукаться, не идти-ли имъ лучше къ Никольскому рынку.

— На Никольскомъ-то рынкѣ на поломойство вонъ по два двугривенныхъ въ день нанимаютъ, а на тряпичномъ дворѣ нужно за двугривенный работать, такъ лучше-же на Никольскій и идти.

— А какъ не наймутъ, да безъ найма просидишь, такъ что тогда? возражала Лукерья. — Наймы-то нынче ой-ой-ой въ какомъ умаленіи. Я вонъ нѣсколько дней на Никольскомъ просидѣла и хоть-бы кто плюнулъ, а на тряпичный-то дворъ иду, такъ ужъ знаю, что тамъ навѣрное два гривенника заполучу.

Сомнѣвались и Акулина съ Ариной, но Акулина спросила Лукерью:

— А ты мнѣ вотъ что, милушка, скажи. Какъ тамъ на тряпичномъ-то: только на одинъ день въ работу возьмутъ или можно и на завтра остаться?

— Да хоть вплоть до Пасхи работай. Тряпокъ и разнаго хлама горы за зиму накопили и все теперь разбираютъ. Одно только — заработка двугривенный мала, а насчетъ работы не сомнѣвайся.

— Ну, такъ мы съ тобой на тряпичный — и будемъ тамъ работать до Пасхи, а послѣ Пасхи ужъ, что Ботъ дастъ, на огородъ… рѣшила Акулина. — Идемъ, Арина, нечего тутъ думать.

Пять демянскихъ бабъ, однако, попрощались съ товарками и свернули съ дороги, отправляясь къ Никольскому рынку.

— Эй, не промѣняйте, землячки, синицу на ястреба! кричали имъ вслѣдъ товарки… — Лучше вернитесь и пойдемте съ нами.

— Ну, будь, что будетъ! Попытаемъ счастья, благо сегодня на харчи и на ночлегъ денегъ хватитъ, отвѣчали тѣ, махнувъ руками.

Толпа женщинъ порѣдѣла. Вотъ и Троицкій мостъ. Оставшіяся въ толпѣ женщины, хоть и шли за Лукерьей на тряпичный дворъ, но также, видимо, сомнѣвались, хорошо-ли онѣ дѣлаютъ, что идутъ туда.

— А ужъ больше двугривеннаго въ день тамъ не дадутъ? спросила наконецъ Лукерью скуластая тощая женщина.

— Нѣтъ, ужъ у тамошняго хозяина положеніе двугривенный. Онъ такъ и расчитываетъ на такихъ, которымъ дѣться некуда. Да чего ты сомнѣваешься-то! По нынѣшнему времени, когда работы нигдѣ нѣтъ, и двугривенный Божій даръ.